Она всегда приходила в одно и то же время.
Снова прожигала дорожки от слез, прямые, идеальные до отвращения.
Короткие белые волосы лезли в глаза, некогда лазурные, сейчас же погасшие, немые, слепые. В Ней умерло Небо, которое она бережно хранила для Одного. Единственного. Солнца.
Ветер издевался, заставлял ежиться, насмехался, не понимая души, умершей уже.
Она не верила. Она пыталась сопротивляться Судьбе, снова укравшей, пыталась. Пыталась, спотыкаясь о Правду, Факты, Доказательства. До конца, до той самой секунды ее раздирала Надежда, упрямо шедшая вперед. Не слушала, не слышала, не желала слышать. Не желала знать. Боролась, цепляясь за миражи и иллюзии, до изнеможения, до конца, вырываясь из пелены Реальности, которую она отвергала. Душа кричала, бежала из клетки. До той самой секунды.
Она готова умереть за Него. Сотни, тысячи раз, сколько потребуется. Миллионы, миллиарды, целую вечность. Жизнь, Душа? Какая к чертям разница?! Все что угодно, лишь бы не верить, не знать.
Она верила. До той самой секунды. А потом Отчаяние вырезало, вывернуло, расчленило Душу, не желавшую знать, не желавшую верить.
В эту секунду… ее Мира не стало.
Она всегда приходила в одно и то же время.
Рыдала навзрыд, что-то бормоча, убирая прилипающие светлые волосы с лица.
В Ее глазах погасла Жизнь. Темные от природы, они стали темнее Бездны.
Ветер не понимал, смеялся, упивался победой над Пустой и Погибшей.
Ее заставили поверить. Холодный февраль и пустые глазницы. Если на то была воля Бога, она готова была переломать ему все кости. Неважно, сколько богов будет считать также, она готова собственноручно свернуть им шеи, жалким существам. Если на то была воля Небес, она раздробит это чертово Небо на куски, на кусочки, сотрет его в пыль. Она не знала, кто был виноват. Ее заставили поверить. Надгробная плита и холода. Но до той самой секунды в души теплилась Надежда. До той самой секунды. А потом душа рухнула в Пропасть, израненная Правдой, кровоточащая, никому не нужная.
В эту секунду… ее Солнце навсегда потухло.
Они молчали, сидя в одной комнате. Молчали, потому что так было проще. Одна на двоих боль не оказалась легче. Просто так было спокойнее.
Они искали друг в друге Свое Солнце, хоть часть, хоть крупицу того, чем дышали. Они не находили. Потому что Солнце погасло, потухло, умерло, оставив День корчиться в муках. Прижимались теснее, ища потерянное тепло. Но его не было. Ненавидели День, а Ночью, путаясь друг в друге искали крупицу Солнца. Но так и не находили.
Потому что в этом мире больше нет Солнца.
|
